Ой, прости меня, заказчик. Альтернативное авторское восприятие, как оно есть.
Капелла любила степные тюльпаны - те, что каждую весну на короткую неделю ковром укрывали необъятную. Любила одуванчики, мелкие цветочки без названия - сиреневые, белые, желтые - сирень. Не любила же тепличные нежные цветы - розы, почти не имеющие запаха, лилии, георгины... Астры. Астры - особенно. Их душный пряный запах. Пушистые помпоны соцветий. Ненатуральную, режущую глаз, яркость. Нарочитую искусственную фальшь цветов, никогда не знавших истинного степного дождя и истинного степного ветра.
В окно скреблись сухие ломкие пальцы. Большой алый лист ударился в стекло, и, словно сопровождая его последний полет, донесся откуда-то захлебывающийся крик боли. Язва царствовала на улицах, тени водили хороводы у фонарей, и спалось неспокойно. Мучили кошмары. Они начинались о стука в дверь - дети входили нестройной гурьбой, непривычно тихие, с цветами в руках. Кланялись. Не улыбались. С неправильной, невозможной аккуратностью раскладывали астры всюду, куда могли достать. Ковер из ярких лепестков на кровати, на столе, на подоконнике, плавающий в фонтанчике яркий цветок. На полках в шкафу, на полу, на крыльце - разноцветные облака расползались всюду. Алые, белые, синие, фиолетовые, заполняли все доступное пространство тяжелым ароматом, и очень быстро становилось негде сесть, некуда поставить ногу. Повсюду были астры. А дети всё приходили. Знакомые лица, лишенные румянца щеки, Капелла узнавала всех и каждого, но не могла разлепить губы, чтобы позвать хоть кого-то по имени. Шумный обычно Морлок, смешливая Хвостатая, плакса Капелька... В серьезности их лиц было что-то неправильно, пугающее, и цветы в их руках казались чуждыми, живыми, дышащими... Она всегда просыпалась от крика на одном и том же месте, подскакивала в постели, понимая тревожащую данность. У всех детей в её снах были одинаковые глаза - жалобные, серые. Готовые наполниться слезами в любой момент. И тянулось, неслось над Городом: "Ты же добрая, Виктория? Правда, добрая... Мы с тобой сестрицами станем, знаешь? Знаешь?.."
Белинский, хоть и критик, но человек был неглупый.
Ой, прости меня, заказчик. Альтернативное авторское восприятие, как оно есть. Да на здоровье) Интересный взгляд у вас получился и хороший сон, спасибо. *заказчик*
-
-
20.08.2012 в 16:18Капелла любила степные тюльпаны - те, что каждую весну на короткую неделю ковром укрывали необъятную. Любила одуванчики, мелкие цветочки без названия - сиреневые, белые, желтые - сирень.
Не любила же тепличные нежные цветы - розы, почти не имеющие запаха, лилии, георгины...
Астры.
Астры - особенно.
Их душный пряный запах. Пушистые помпоны соцветий. Ненатуральную, режущую глаз, яркость. Нарочитую искусственную фальшь цветов, никогда не знавших истинного степного дождя и истинного степного ветра.
В окно скреблись сухие ломкие пальцы. Большой алый лист ударился в стекло, и, словно сопровождая его последний полет, донесся откуда-то захлебывающийся крик боли. Язва царствовала на улицах, тени водили хороводы у фонарей, и спалось неспокойно.
Мучили кошмары.
Они начинались о стука в дверь - дети входили нестройной гурьбой, непривычно тихие, с цветами в руках. Кланялись. Не улыбались. С неправильной, невозможной аккуратностью раскладывали астры всюду, куда могли достать. Ковер из ярких лепестков на кровати, на столе, на подоконнике, плавающий в фонтанчике яркий цветок. На полках в шкафу, на полу, на крыльце - разноцветные облака расползались всюду. Алые, белые, синие, фиолетовые, заполняли все доступное пространство тяжелым ароматом, и очень быстро становилось негде сесть, некуда поставить ногу. Повсюду были астры.
А дети всё приходили. Знакомые лица, лишенные румянца щеки, Капелла узнавала всех и каждого, но не могла разлепить губы, чтобы позвать хоть кого-то по имени. Шумный обычно Морлок, смешливая Хвостатая, плакса Капелька... В серьезности их лиц было что-то неправильно, пугающее, и цветы в их руках казались чуждыми, живыми, дышащими... Она всегда просыпалась от крика на одном и том же месте, подскакивала в постели, понимая тревожащую данность.
У всех детей в её снах были одинаковые глаза - жалобные, серые. Готовые наполниться слезами в любой момент.
И тянулось, неслось над Городом: "Ты же добрая, Виктория? Правда, добрая... Мы с тобой сестрицами станем, знаешь?
Знаешь?.."
-
-
20.08.2012 в 19:20Да на здоровье) Интересный взгляд у вас получился и хороший сон, спасибо.
*заказчик*